На этот раз обошлось без хрестоматийного «Каравана». Сразу стало ясно, что получить обычное обывательское удовольствие не удастся. Ново не только для зрителей, но и для самих артистов (эта программа в Новосибирске никем не исполнялась. Хотя у хора были совместные работы с биг–бэндом Толкачева, например «Вестсайдская история). Поставить речитатив Камерному хору для руководителя Игоря Юдина оказалось одной из самых сложных задач. Хор величественно перечислял всевозможные проявления стихий, сотворенных Богом. Чтобы дать ему (хору) передышку, зазвучала фонограмма детского голоса, нежно и наивно читающего «Сонет Яблока» уже по–русски. Инструментальные пьесы The Shepherd («Пастырь, ведущий в ночи») и Meditation («Размышление») подтвердили мастерство маэстро и его бэнда, но и удивили: при чем здесь церковь? Вклинивался даже стэп, весьма странно смотревшийся в религиозном контексте (впрочем, это придумал сам Дюк). А в сопрано Елены Забарской можно было вслушиваться бесконечно. Вслед за ее соло вступали то кларнет, то контрабас и ударные, то включались хор и оркестр, воплощающие радость жизни и полноту бытия. Эта тема вылилась в финальный номер Praise God And Dance («Восхвалите Бога и танцуйте»), который с таким же успехом мог бы быть началом следующего концерта. Чтобы проникнуться всеми тонкостями этого высокодуховного произведения, нужно разбираться не только в спиричуэлсе или ритм–энд–блюзе, но и в библейских сюжетах.
Юная корреспондентка одной н–ской газеты не прониклась. Накануне премьеры она позвонила в пресс–службу филармонии и попросила организовать интервью с господином Дюком Эллингтоном. «Извините, но... вы опоздали как минимум лет на тридцать», — тактично ответили ей. «Ну тогда с его внуком. Это же он будет дирижировать «Вторым концертом»?» — «Вы знаете, но... дирижировать будет не он...» Дирижировал Толкачев, известность которого давно разомкнула рамки одного города.
С одной стороны, джаз и церковь — понятия взаимоисключающие. С другой, джаз — особый вид религии. А вот Луи Армстронг сравнивал джем– сейшенз 20–х годов с собранием ранних христиан в римских катакомбах. Казалось бы, биг–бэнд маэстро Толкачева невозможно было представить в библейском контексте. Но Толкачев — универсальная джазовая личность — исполняет джаз в любом стиле. Наследие Эллингтона — заметная часть репертуара биг–бэнда. Коллектив не мог обойти и его последние вещи.
Непревзойденный гений джаза Дюк Эллингтон говорил: «Я — наисчастливейший из композиторов. Все, что придет мне в голову сочинить, исполняется моим оркестром в тот же вечер». Он не знал, что все сочиненное им уже как признанным классиком будет исполняться и в другие вечера, в других городах и странах. В том числе и то, о чем критики будут спорить: является ли духовная музыка джазом. А одна британская газета отзовется: «Дюк предал свинг ради псалмов».
Музыку Эллингтона, автора рабочих песен, блюзовых и джазовых композиций, всегда воспринимали как танцевально–развлекательную. И вдруг он в 1968 году, после полусотни исполнений Первого священного концерта, заявил: «Все мы много лет работали и сражались под знаменем джаза, но само это слово лишено смысла... в нем есть нечто снисходительное, уничижительное, принижающее достоинство». В последние десять лет жизни делом первостепенной важности стало для него сочинение духовных концертов. Второй концерт он считал самым важным в своем творчестве. Его премьера состоялась 19 января 1968 года в Нью–Йорке. А после премьеры 4 ноября 2003–го на сцене Новосибирской филармонии одна ценительница мечтательно вздохнула: «Мне захотелось стать американским негром, который разогнулся после работы на плантации и отправился в лютеранскую церковь». Если среди зрителей остались равнодушные, с усмешкой пожимавшие плечами, то вся вина за это ложится на Дюка.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ