Нам бы сейчас поплавать на айсберге, полопать пломбир в компании белого медвежонка Умки. Нам бы окунуться в воды Северного Ледовитого океана да порезвиться с тюленями. Нам бы покружиться на огромной карусели в виде вентилятора, разгоняющего пустынный зной. А тут — разнотравье платков и покрывал в оттенках июля, яркие, вызывающие вышивки — «сюзане», традиционная ручная узбекская набойка на хлопке, праздничные скатерти с набивным рисунком из абровых тканей «Икат», добытые на ургутском базаре под Самаркандом, куда они попали из далеких, прокаленных солнцем стран. Сибирская зима, морозная, снежная, забыта, отправлена в запасники.
— Договариваясь о выставке, мы с самого начала имели в виду лето, — объясняет заведующая выставочными залами музея Раиса Кипнис. — И не только потому, что она вписывается в это время года. Наши самые удачные проекты всегда осуществляются летом. Мертвый сезон в музее — ноябрь, декабрь, когда совсем нет посетителей.
Июльская выставка попала в струю. В музей стеклась прекрасная половина Новосибирска — те, кто любит мечтать о старинных городах, листать журналы мод, примерять новые кофточки, обсуждать с подругами прелести шифоновых рюшек и кружевных воротничков. Примеряли шазюбль — расписанные вручную халаты; прикидывали на себя невесомые косынки из тончайшего шелка, которые можно уместить в скорлупе ореха, — пляжную мечту о платках–порео. И если кого–то не прельстили кричащие цвета узбекского спектра, все эти оранжевые подтеки на фиолетовых сполохах, то другие добровольно попали в плен самаркандского модельера Натальи Никитиной, которую расспрашивали о тонкостях ее профессионального мастерства.
Все восточное искусство исполнено сакрального смысла. Наталья Никитина занимается изучением древней символики орнамента и разработкой повествовательного дизайна. Соль придуманной ею модели военного костюма «Афганец» из плотной ткани, крашенной маньчжурским орехом, — строгий коричневый орнамент. Это не просто узоры, но текст зашифрованной восточной мудрости. Она гласит: «Рука, взявшая боевой топор, — как огниво, поднесенное к сухим веткам. Лучше этими руками построить юрту». Ее дополняет метафора — знак–символ на плече: «Узника, закованного в кандалы, посещают только вороны».
Возникшие из тысячелетней восточной традиции и отражающие тенденции современной моды, костюмы Натальи Никитиной развернулись и заиграли на наших сибирских моделях, что вышли на импровизированный подиум музея. Это были фантазии из «Тысячи и одной ночи»: расписанные серебристыми письменами мягкие ичиги — сапоги для дома, незамысловатые кауши — кожаные туфли с заниженной пяткой, необычные чалмы, веревочные шапки и мерцающие предзакатным солнцем тюбетейки, деревянные печати на крашеном шелке — приспущенные плечи и заниженная талия в стиле «модерн». О парандже не вспоминали.
Искусствовед Елена Ладик поведала, что местные жительницы в моде консервативны; такие коллекции — предмет восхищения европейских туристов. Даже утонченная особа, каковой явилась супруга английского посла, запала на восточные шелка. Будучи в гостях в Самарканде, примерила сказочный наряд и не пожелала с ним расстаться. С тех пор она стала постоянной клиенткой галереи «Альфия». А наши сибирские дамы купили на выставке кошельки и сумочки с восточной вышивкой, не преминув обратиться к Наталье Никитиной за расшифровкой смысла.
Еще одно ее изобретение — паруса шелкового корабля. Их вымачивали в растворе желатина, подвешивали между стульев, чтобы придать определенную форму. К открытию выставки ветер из Самарканда надул паруса, и бригантина заскользила навстречу сибирячкам.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ