Лисистрата, как известно, прославилась тем, что нашла экстранеординарный способ прекращения войны: призвала женщин к воздержанию от секса. Они захватили Акрополь и не подпускали к себе мужей. Те не смогли выдержать столь жестокого наказания и побратались. Сама тема диктует намеки и непристойности, соленый юморок и эротические фантазии, а также домысливания в силу собственной испорченности. Вот где разгул, вот где праздник! Праздник души, вернее — тела. Когда Максим Битюков, демонстрируя мускулатуру, пародирует тупых культуристов, кажется, что ничего смешнее не бывает в театре. Но смех без причины бывает признаком сами знаете чего.
Причинно–следственные связи в «Лисистрате» отсутствуют. И не нужны они здесь. У персонажей ничего не идет изнутри — они существуют по иным, непривычным для нас законам. Поставить древнего грека в традиционной манере психологического театра — значило вызвать гнев богов. Затем, наверное, и привлекают сегодня на сцену Аристофана, чтобы оторваться по полной программе. Взять текст за основу, оттолкнуться от него и парить, изо всех сил махая крылами. А что из этого получится — не подвластно ни логике, ни здравому смыслу, ни ожиданиям публики, ни обещаниям актеров.
Спектакль еще не начался, а ты уж под впечатлением. Билетерша зачем–то раздает зрителям первого ряда целлофановые фартуки. Соображаешь, что будут обливать водой. Занавес не предусмотрен, сцена открыта всем ветрам. Усыпана она песком, который на самом деле пшено, и в этот «песок» наполовину зарыты спящие люди. Они лежат недвижимо, но вот пробуждаются, отряхиваются от неги и пшена, начинают радоваться жизни. Вполне обычные люди со здравым рассудком. Но что–то щелкнет, произойдет сдвиг в сознании, либо боги пошлют свои сигналы — все перевернется с ног на голову, начнется повальное безумие.
Персонажи похожи на сомнамбул в гипнозе, на объекты инопланетных экспериментов, на медиумов, которым боги потехи ради внушают свою волю. Если подходить к этому спектаклю с точки зрения здравой логики — сразу произойдет сбой в системе. Нормальные люди так не поступают, так не разговаривают, так себя не ведут. Да и что с них взять — мужики все сплошь облачены в разноцветные шкуры первобытных людей, в соответствии с обликом проблесками интеллекта не отличаются. В самое время начать охоту на мамонта, но у них другие проблемы. Секс и война — вот чем занят настоящий мужик. А закончили войну — и превратились в пациентов дома скорби: палата N№6, тапочки, пижамка, газетка, кефирчик. И никаких сексуальных запросов! Клиническая картина мира завершена.
Постановщики, не обремененные штампами и сковывающими полет мысли понятиями о «правильном» театре, позволили актерам импровизировать и дурачиться, в то же время изнурили их занятиями по тренировке тела, что названо ими «внутренним языком психофизического жеста». Без этого номер не прошел бы. Чего стоят одни только доски, которые крепкие сибирские парни таскают на своих плечах, протягивают друг другу, соединяют, позволяя ступать по ним слабым, но весомым дамам, рискующим свалиться оземь. Пот с актеров летит, как и брызги из канала, в который они поочередно падают, за тем, видать, чтобы освежиться. Мастера «Красного факела» предстают в столь неожиданном ракурсе, что диву даешься, откуда что берется. Их способ существования радостен, свободен, непринужден. В Максиме Битюкове, Константине Телегине, Михаиле Михайлове, Константине Колеснике реализуется пульсирующий комедийный дар, актрисы же берут несколько иным. Утонченный, изысканный стриптиз органичен для «Лисистраты», как птичье пение — для леса. Музыкальное оформление Ричардса Норвилы рождается из ткани спектакля, знаменитый гитарист Петр Ржаницын со своими музыкантами превращают спектакль в мюзикл, а заключительный хит «Шизгара» с эксклюзивным текстом приводит народ к всеобщему ликованию. Несмотря на то, что вокал — не самая сильная часть спектакля. Лучше бы пел один Петр Ржаницын.
Ликование — чувство кратковременное, быстротечное. В данном случае оно не из той области чувств, которые развивают душу. Всерьез происходящее воспринимать невозможно. Думать о вечном неуместно. Здесь все живое, пульсирующее, искрящееся, но к жизни имеющее то же отношение, что свобода — к клетке.
В театре рассказывают, что, оказывается, Аристофан нынче в моде. О нем вспомнили женщины–пацифистки из 56 стран мира, объединились в коллектив, который пошел к резиденции правительства и, выразительно выкрикивая текст комедии, требовал прекращения войны в Ираке. По словам рассказчиков, «Красный факел» гораздо раньше почувствовал эти настроения, этот больной нерв и задумал премьеру еще до начала войны. После просмотра спектакля это повествование кажется полным бредом. Никаких ассоциаций с проблемами многотрудной жизни краснофакельская «Лисистрата» не вызывает. Ни о каких катаклизмах не напоминает. Никакой боли не рождает. Формальные приемы, которые вдруг проступают, как пятна пота под мышками, озадачивают; каскад всевозможных трюков отсылает к цирку с его головокружительным пространством, но отсутствием внятного сюжета. Самое время о душе подумать, но это дело мы отложим на потом. Это вовсе не упрек театру: почему обязательно надо думать о душе? Она ведь не имеет никакого отношения к телу, которое здесь столь соблазнительно.
Совпадение ли это или тенденция, затрудняется сказать даже Юрий Урнов, но в театре «Глобус» тоже идет спектакль по аристофановской пьесе. Эти две постановки никак не пересекаются, режиссеры принадлежат к разным театральным школам и непохоже мыслят, но по прошествии премьерных волнений их труды воспринимаются как одно и то же. И там и там задействованы красивые актрисы. И там и там происходит эротический парад. И там и там жарят яичницу. На тему, почему жарят именно яичницу, а не картошку, можно разглагольствовать часами. И при этом не путать божий дар с яичницей.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ