Новосибирск заполучил этот спектакль в обмен на не менее скандального Сорокина: театр «Красный факел» возил спектакль «Достоевский-tripp» в Берлин и Мюнхен в прошлом сентябре. Немцы почитают Сорокина как своего любимого русского писателя, а с Сигаревым знакомы меньше. «Черное молоко», идущее во многих российских театрах, поставлено в Германии впервые. Благополучным немецким артистам не так-то просто было проникнуться реалиями загубленного мира. Тем не менее они построили (правда, не без помощи театра "Красный факел") вполне реалистическую декорацию богом забытого подмосковного полустанка Моховая, где, кажется, не хватает только специфического вокзального запаха. Пишут, что «Черное молоко», которое идет в московском Театре имени Гоголя, чуть ли не пропитано миазмами. Станция метро «Курская», в окрестностях которой расположен «театр, призванный обслуживать железнодорожников», как заметил один из критиков, прекрасно настраивает на встречу с чернушным искусством.

Герои спектакля – Левчик и его беременная подружка по прозвищу Мелкий - приехали в захолустье, чтобы сбагрить маргиналам бракованные тостеры и наварить «бабок». У аборигенов, выписанных с иронией и юмором, хватает мозгов, чтобы раскусить обман, но затребовать денег у городских аферистов назад не получается – те в обиду себя не дают. Пока длится весь этот сыр-бор, Мелкому приспичивает рожать, и тут-то проявляется во всей красе душа русского человека. Местная тетя Паша зла не помнит – она принимает роды у совершенно чужой для нее малолетки. Далее действие развивается по известной схеме: у Мелкого происходит просветление заблудшей души. Но порыв остаться здесь и вернуть к жизни не только себя, но и заброшенную лесопильню, не реализуется. Муж против, он не верит, что супружница, пока рожала, увидела Бога. А она, забравшись в детскую коляску и вспомнив "папочку", обращает к создателю свой финальный монолог, молит о помощи, но в результате и Богу достается: «Трахать я тебя хотела!» Возрождение не состоялось, Мелкий так и остался мелким.

На этой же площадке, которую предоставил немецким артистам Городской драматический театр, тоже идет спектакль о российской глубинке – упоительно смешные, светлые «Шутки в глухомани». Чтобы полюбоваться русской душой, там обходятся без черного насилия, без натужного просветления. Спектакль Сергея Афанасьева «На дне» пера автора, в честь которого назван берлинский театр, тоже повествует о маргиналах, демонстрируя суперсовременный театральный язык. Так что новосибирцев удивить трудно. Их и не удивили. Режиссер Андреа Мозес поставил «Черное молоко» так, как поставили бы его во времена Горького, – честно и добросовестно следуя системе Станиславского. Берлинский театр производит впечатление учебного, где осваиваются приемы Константина нашего Сергеича. Но спектакль дает весьма слабое представление о драматургии Сигарева - главным образом потому, что полностью пропал его экстремальный язык. Современный молодежный сленг, которым владеет автор, уроженец захолустного уральского поселка, здесь никак не проявился и проявиться не мог. Кроме как в том случае, если бы участники "Черного молока", следуя принципам оперных артистов, сделали постановку на языке оригинала.

Исполнителей спектакля «Достоевский-tripp», поставленного по экстремальной пьесе Владимира Сорокина, замучили вопросами, каково им давалось освоение нецензурщины на сцене. Немецким артистам осваивать ее не пришлось. Ибо аналогов русскому мату в немецком языке нет. Например, переводчица Ольга Сидорова призналась, что самым сложным оказалось для нее слово «мокрощелка», смысл которого артисты не могли просечь. На встрече с журналистами они признались, что, конечно, у них тоже выражаются, но не в столь грубой форме. А на вопрос, могла ли описанная в «Черном молоке» история произойти у них в стране, они ответили не совсем уверенно. По крайней мере, ни один из них в подобные ситуации не попадал. Хотя и признались, что социальные условия в Германии ухудшаются. Так что еще вопрос, о ком писал Сигарев. Редактор новосибирской газеты «Sibirische Zeitung» Владимир Крылов взялся утверждать, что спектакль вывел его на размышления о печальной судьбе российских немцев. Артисты его не поддержали. Во время репетиций ассоциаций со своими соотечественниками у них ни разу не возникало.

«Наш спектакль рассказывает не о плохих или хороших людях, а о поиске смысла жизни, о попытке ее изменить», - сказала исполнительница главной роли Аня Фишер. За время гастролей ей не раз пришлось убеждаться, что герои спектакля ничего общего не имеют с людьми, которые ей встретились в Новосибирске. Она и ее коллеги были очарованы русским гостеприимством, но чем так уж разительно оно отличается от немецкого, журналистам выяснить не удалось. Краснофакельцы, когда рассказывали о своей поездке в Германию, тоже хвалили гостеприимство принимающей стороны. Видимо, оно зависит не от национальности, а от степени интеллигентности. Совсем другое дело – все время жить бок о бок и есть пуд соли. Но об этом лучше знают Владимир Крылов и российские немцы.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ