Перед началом концерта ведущая обратилась к залу с привычной просьбой отключить сотовые телефоны и выдержала паузу, как бы убеждаясь, что это произошло. Братки, растащившие Бетховена на мелодии к мобилам, наверняка удивились бы, что он — совсем не то, что о нем думали да так и не собрались спросить. Их отпрыски–тинейджеры вспомнят из музыкальной классики «Лебединое озеро» Чайковского, «Женитьбу Фигаро» Моцарта и «Лунную» Бетховена. Что касается этой 14–й сонаты немецкого гения, любой неуч без труда напоет мотив первой части, настолько нежный и лиричный, что запал даже в его неразвитую душу. Но наверняка понятия не имеет о двух других частях «Лунной сонаты». Любое творение стирается и тускнеет от чрезмерно частого механического употребления. Пушкин говорил, что пошло — это то, что пошло в народ. Прости, о несравненная Джульетта Гвичарди! Бедный Людвиг! Ты бы страшно разнервничался, если бы узнал, что твоя слава загубила то, ради чего ты творил.
Могло показаться, что молодой сибирский пианист пошел по простейшему пути и, составляя репертуар, сыграл на банальных пристрастиях широких масс. Однако для привлечения широкой публики в филармонии существуют другие программы. Подобный подход Дмитрию Карпову совершенно не свойственен. В его репертуаре значатся такие популярные авторы, как Гершвин, Пуленк, Шуберт, Лист, Рубинштейн, но показать их он пытается с неожиданной стороны. Будучи известен как музыкант–авангардист, чаще всего Карпов выступает в дуэте со старшим коллегой Геннадием Пыстиным, склонным разбивать привычные музыкальные каноны.
Вот и в трактовке Бетховена пианист отказался от стандарта. В его исполнении немецкий классик предстал не столько страстным, сколько нервным. При всей виртуозной технике Дмитрия Карпова звучание трех самых популярных из 32–х бетховенских сонат могло показаться громоздким и нарочитым. Это не способствовало легкости восприятия. Одни слушатели остались в недоумении, другие пытались сформулировать, в чем фокус, третьи констатировали: «Интересно, но странно». Какой–нибудь Ильич, обозвавший «Апассионату» «нечеловеческой музыкой», на этом выступлении заскучал бы. Концерт мог возбудить воображение любителей эксперимента больше, чем консерваторов. Впрочем, последние утешились тем, что солист исполнил на бис элегию «К Элизе» — самую хрестоматийную пьесу Бетховена.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ