Утонченный француз Жан Марсан, автор прикольной комедии о театральном закулисье «Публике смотреть воспрещается!», не подозревал, что в театре «Старый дом» ее название прозвучит буквально. Режиссер Станислав Таюшев склонен своеобразно истолковывать классику. Так, из рождественской сказки Диккенса «Сверчок на печи» он делает психологическую драму, из таинственного шедевра Набокова «Камера обскура» — морализаторскую историю на семейные темы. Вот и нынешний его спектакль, закрывший сезон, вместо того, чтобы передать нескромное обаяние театра, представил персонажей–актеров сплошь людьми с ограниченными умственными способностями. Будто в силу жесткого отбора на сцену идут только такие персоны. Или, не приведи господь, становятся таковыми в отсутствие идеального лидера. В силу новой репертуарной политики Владимира Оренова, три года назад совершившего в «Старом доме» «бархатную революцию», резко сократились кассовые сборы, а планов громадье относительно нового искусства так и не осуществилось. Похоже, не дождемся мы и обещанного «Горя от ума», премьера которого не единожды заявлялась и откладывалась. Впрочем, в «Старом доме» уже случилось горе несколько иного, чем у Грибоедова, порядка. Г–н Оренов сложил с себя полномочия главного режиссера, публично заявив, что занят другими проектами. (Будто три года назад их ему остро не хватало, и театр временно заполнил брешь). Департамент культуры не счел нужным продлять Владимиру Борисовичу контракт, труппа же почему–то не двинулась шумною толпою к культурным властям, как в прошлом году, отстаивать своего гуру. Но «Старый дом» не стал монархией директора: бразды правления перешли к Станиславу Таюшеву.
Это редкий случай двоевластия, если учесть, что в большинстве новосибирских театров кресло худрука остается вакантным. В «Глобусе» уж не первый сезон не желают менять ситуацию. В «Красном факеле» желают, но не до этого сейчас: в театре идет глобальная реконструкция, следующий сезон откроется только в ноябре. Заслуженный артист России Владимир Лемешонок начнет его как кавалер медали ордена «За заслуги перед отечеством», Александр Дроздов — как обладатель Специальной премии фестиваля «Сибирский транзит» «За талантливое воплощение роли герцогини Йоркской в стиле современного трагифарса», директор театра Александр Кулябин — как лауреат конкурса продюсерских проектов на международном фестивале «Дягилевские сезоны: Пермь — Петербург — Париж».
Экс–главный режиссер Валерий Гришко не успел поздравить коллег с заслуженными наградами. Он благополучно отбыл в Краснодар, чтобы подымать тамошний театр, как говорится, из руин. Зато успел за сравнительно короткий срок поставить там «Ночного таксиста», вернее, осуществить перенос своего спектакля со сцены «Красного факела». Такая практика обычна для г–на Гришко: «Амадеуса» он ставил раз пять. Думается, наше коммерческое время формирует особый тип режиссера–халтурщика, скитающегося по провинции и ставящего один и тот же спектакль в разных театрах. Как–нибудь ремесленники соберутся вместе и, подобно детям лейтенанта Шмидта, поделившим сферы влияния, разберут модных авторов: тому — Куни, тому — Сигарева, тому — Птушкину. Островского с Чеховым оставят неподкупной молодежи, которая с помощью классиков и любви к своему делу пока еще мечтает заявить новое слово в искусстве.
В то время как художественный руководитель театра своего имени Сергей Афанасьев ставил во МХАТе «Свадьбу Кречинского», выросший под его крылом Павел Южаков, ныне выпускник режиссерского отделения «Щуки», трудился над дипломным спектаклем. «Волки и овцы» закрыли сезон ГДТ 30 июня. В этой постановке есть дивный эпизод. Беркутов, который «сделал»–таки Мурзавецкую, прекращает прикидываться агнцем божьим, мужичком–простачком с корзинкой. И предстает в своем истинном лице — хозяином жизни, победителем, в соответствии, как и полагается у Островского, со своей звучной фамилией. Презент для старой ханжи он припас в качестве изощренного, тонко замаскированного издевательства. «Аквамариновые четки!!!» — провозглашает, точно Зевц–громовержец, персонаж Сергея Новикова, этот новый русский, прожженный лохотронщик, профессиональный манипулятор, будто бы разыгрывающий подачки на рекламной акции. Крутой мужик! Тут–то и становится понятно, какой сегодня, милые, век на дворе и, возможно, о чем молодой режиссер делал спектакль. Хочется вослед за киношным Гошей произнести поучительную тираду о том, что на силу всегда находится еще большая сила. Жаль, что это озарение приходит только в финале.
И жаль, что нет на наши театры такого Беркутова.

Яна КОЛЕСИНСКАЯ