Михаил Омбыш–Кузнецов (справа) вспоминает Венецию, где зам. главы департамента культуры Владимир Миллер был проездом, а художние Вадим Иванкин считает ее болотом.

Куратор выставки Андрей Мартынов пошутил, что чуть ли не стал членом итальянской мафии, когда во время посещения Венеции его перезнакомили с местными художниками. Один из них, Уго Баракко, согласился переправить в неизведанную Сибирь сорок своих гравюр. Те изысканные гравюры безлюдны — очарованный прелестями родной Венеции художник только их и воплощает. Вокруг центральной экспозиции Мартынов собрал венецианские полотна новосибирских авторов, неоднократно прогуливавшихся по Венеции, которые теперь откликнулись на его предложение весьма темпераментно.
График Сергей Мосиенко, несмотря на угрозу зимней депрессии, специально к выставке выполнил серию листов «Венецианские купола», посвященных каналам и мостам, гондольерам, карнавалу, птицам, дворцам. «Черных лодок узкие следы» он наблюдал десять лет назад, но воспоминания с годами не потускнели. «Я человек южного мировоззрения, — обосновывает он свою привязанность к Италии. — Зимой часто закрываю глаза и представляю себя на берегу водоема. Вода и солнце ассоциируются у меня с Венецией».
А Михаил Омбыш–Кузнецов, как Иосиф Бродский, любит дождливую Венецию. «Когда светит солнышко, я воспринимаю ее туристическим городом, где все устроено как для парада, — говорит он. — А в дождь Венеция — настоящая. Вода в такую погоду иначе отражает предметы, как–то по–особому светится. Смотрю, человек подплывает на лодке к дому и заходит внутрь, не снимая желтых резиновых сапог, с которых хлещет вода». Тогда, 20 лет назад, выражаясь словами Бродского, «стремление запомнить пейзаж, способный обойтись без меня» художник осуществлял в небольших этюдах, которые дорабатывал дома. А сейчас, в январскую стужу, отогревался, «крася новые картинки», где подробно прорисовывал архитектурные особенности, все эти балюстрады, окошечки, наличники, то, как «размокшей каменной баранкой в воде Венеция плывет».
Для Майи Шереметевой Венеция — это царство карнавалов, которыми она любовалась через объектив, а потом оставляла фотокамеру в гостинице и вливалась в разряженную толпу белоснежным ангелом. Этот костюм ей сшила модельер Ольга Бузыцкая для презентации книги стихов «Трактат об ангелах» и, как оказалось, еще и для романтического путешествия поэтессы. Ее фотоработы — самые густонаселенные; динамики в них даже больше, чем воды.
Если не был в Венеции, ее можно нафантазировать. Выливается эта греза в абстрактные работы. Владимир Мартынов сочинил серию листов компьютерной графики «Витражи», Сергей Гребенников — серию таинственных знаков «Письма из Венеции». А керамист Людмила Шляга, создатель акрилово–масляных полотен с карнавальными фигурами, очень похожих на керамическую мозаику, оптимистично заявила: «Я бываю в Венеции часто, не поверите, последний раз побывала вчера — во сне. Это еще ярче, чем реальное путешествие».
Может быть. Писал же о Венеции Пушкин, который тоже посещал ее во сне:
«Ночь светла; в небесном поле ходит Веспер золотой. Старый дож плывет в гондоле с догарессой молодой».